РЕЛИГИЯ И ПРОСВЕЩЕНИЕ - Страница 22

В элевзинских мистериях участники предавались отчаянию по умершим, ходили по ночам в похоронные шествия, но затем перед ними изображалась картина воскресения. Это был великий праздник, тот самый, который празднуется и у нас под именем «воскресения Христова».

Параллельно этому и в виноделии есть разительное явление: превращение винограда в вино, причем при растаптывании, раздавливании плодов течет как бы кровь, и, кто напьется этой крови, тот является причастником божества, как причастник божества есть и тот, кто ест хлеб. К этому откровению можно прийти так: природа — это тело бога, ее создателя; человек питается, вкушает ее часть, вкушает от тела бога. С вином же еще проще: когда человек пьянел, начинал плясать, становился весел или приходил в уныние, плакал, он чувствовал, что словно какой–то дух в него вселился: вино им овладело, в нем дух (по–латыни spiritus), — отсюда и название напитков спиртными. А раз в напитке есть дух, демон, овладевающий человеческой душой, то ясно, что пьющий вино не только плоть в себя впитывает, но и дух божий. И вот когда собиралось новое вино и его пили, причем в восторге опьянения, в веселых плясках доходили иногда до драк, то это значило, что все были богоодержимыми.

Это был великий праздник, который был связан с представлением о том, что «никто не родится, аще не умрет», что есть бог, воплощенный в винограде, который уходит в землю, как бы разбрасывает себя по всей земле, воскресает, терпит гонения, страдания, а в конце концов дарует радость, радость объединения со всем космосом.

Греческий культурный гений был до такой степени в этом отношении чуток, что он из дионисиевских торжеств сделал опору для Аполлона, и, когда начался рост виноделия в Греции и почитался с ним вместе Диониса, то возникло много мифов о том, что Дионис и Аполлон — два сына одного отца. Об этом Дионисе рассказывается своеобразный миф, в параллель тому, который я рассказал о Деметре, но еще более знаменательный и более по–своему важный. У Зевса был любимый сын Загрей, и этот сын был захвачен злыми силами, проклятым народом — корибантов. Этот проклятый народ растерзал сына и съел его. В момент, когда людоеды оканчивали пиршество, оставалось сердце Загрея, а богиня справедливости Афина увидела с высоты небес пиршество, сразила корибантов, а сердце Загрея, еще живое, принесла Зевсу. Тогда Зевс воспринял в себя это сердце и создал вновь бога Диониса. Из трупов корибантов был создан нынешний мир, земля, вода, живые существа и т. д. Какой же вывод из этого мифа? Что корибанты — великие грешники, их тело — проклятое, они убили сына божьего? Да, они убили, но они ели плоть бога, в них есть часть плоти бога, значит, они причастны богу, они восприняли бога, который в них теперь частично живет. Эта частица божья есть наша душа; наше тело от многогрешной материи, которая убила сына божия, а наша душа — это часть божия, которая была поглощена, которая — как в темнице и хочет вырваться из этого мира. Но сердце наше на лоне бога–отца, это — Дионис, он — наше сердце, к нему устремляется душа каждого отдельного человека. Спасение полное будет, когда дух, рассеянный в мире, воспрянет, оттолкнет от себя тело, совлечет с себя материю и вновь возникнет и виде воскресшего сына божия вокруг этого сердца.

Какой прекрасный поэтический миф и как он близок к тому, что потом будет называться христианством! Если соединить оба верования, то получится, что, поскольку человек ест хлеб и пьет вино, постольку он причащается божеству во имя идеи своего бессмертия, грядущего спасения от грехов. Все это я вам рассказываю для того, чтобы показать, как греческая мистическая религия вплотную подходила к дальнейшему христианству, и мы после увидим, что все эти черты христианство переняло у греческого язычества. Но у христианства был еще и другой корень —еврейская религиозность, к очерку которой я теперь и перейду.

ЛЕКЦИЯ ТРЕТЬЯ

Переходим к краткому очерку истории развития еврейской религиозности. Между греческой и еврейской религиозной мыслью вовсе не существует той радикальной разницы, которую обычно видят, хотя внешнее несходство так велико, что естественна тенденция многих исследователей культуры и крупных философов к противопоставлению эллина иудею. Всем знакома такая фраза апостола Павла, что несть ни эллин, ни иудей. Тут эллинский и иудейский народы как бы противопоставляются, и в основании противопоставления лежит то, что как эллинский, так и иудейский народы противопоставляли себя всему остальному миру с чрезвычайной резкостью.

Эллины считали за человека только свободного эллина, а всех остальных «варваров» — только за полулюдей, а иудеи считали за человека только правоверного иудея, в иудейского бога верующего, а остальных считали язычниками и ненастоящими людьми. И тот и другой народ глубоко верил, что именно их народ был избранным, — в этом была их гордость. При этом эллины гордились своей греческой культурой в тесном смысле этого слова, то есть искусством, наукой, красочностью своей жизни, изяществом форм быта, и это отражалось на их религии, которая, как я говорил прошлый раз, была в высшей степени образной, стремилась к определенному идеалу высшей человечности, идеалу высшего счастливого духа в здоровом жизнерадостном теле. Их религия была в этом смысле, можно сказать, религией человека, каким он должен быть и каким хочет быть.

Наоборот, у иудеев доминировали начала чисто нравственные, а не художественные. В то время как грек, типичный грек, гордился красотой своего тела, изяществом одежды, прелестью своих храмов, наполненных человекоподобными образами, — иудей как будто бы гордился как раз отсутствием всего этого. Изображать бога было строжайше воспрещено. Это была религия без образов. Всякие не только украшения, но даже простое изящество вычеркнуто еврейской религией как нечто ненужное и грешное. Известная суровость и простота выступают с первого начала в Библии. Это не был еще аскетизм, то есть умерщвление плоти, как он проявился лишь в дальнейшем, но во всяком случае то, что называется теперь пуританством. Я думаю, многим известно, что разумеется под словом «пуританство»? Пуритане, английские религиозные революционеры XVII века, воспрещали украшения в церкви, пуритане воспрещали музыку в церкви, всякое изящество формы, всякую тонкую радость жизни. Они носили простое грубое платье, питались грубой простой пищей, жили в простых жилищах, отрицали всякую поэзию в любви, а относились к любви как к простому разумному браку, все у них сводилось к здоровой мещанской прозе, в высшей степени четырехугольной и штукатурной. И пуритане, настаивая на таком образе жизни, прямо ссылались на Библию и евреев. Они называли своих детей Зоровавелями и Гедеонами а другими подобными библейскими именами–в подражание библейским героям. Поэтому, хотя это слово — пуританство — относится к жизни Англии XVII столетия, но оно может быть целиком употреблено для характеристики еврейской религии. Она именно пуританская, это — религия этическая.